Крылатая фаза
Евгений Карасюк
Источник: Секрет фирмы
Словосочетание «бизнес-ангел» никого не должно вводить в заблуждение. Эти частные инвесторы – вовсе не наивные толстосумы, жертвующие деньги на алтарь инновационного предпринимательства. Они входят в начинающий бизнес
Словосочетание «бизнес-ангел» никого не должно вводить в заблуждение. Эти частные инвесторы – вовсе не наивные толстосумы, жертвующие деньги на алтарь инновационного предпринимательства. Они входят в начинающий бизнес очень избирательно и только с высокими шансами на успех.
Доход от банковских вкладов, векселей и облигаций сегодня редко превышает 10–12%. Рынок недвижимости, еще недавно суливший сумасшедшую доходность, теперь не балует инвесторов, обещая в лучшем случае 15–20% годовых. В этих условиях частный капитал охотнее идет в бизнес-проекты на ранней их стадии. Несмотря на высокие риски инвестиций в этот сектор, ожидаемая ставка здесь обычно начинается с 40–50%. К тому же в каждом проекте инвестор в глубине души надеется «сорвать джек-пот».
В США деятельность так называемых бизнес-ангелов – это огромная, хоть и неформальная часть венчурной индустрии. По разным оценкам, американские «ангелы» в середине 1990-х инвестировали от $30 млрд до $40 млрд своих денег, что по меньшей мере вчетверо превысило уровень вложений институциональных венчурных фондов. Статистика примерно за тот же период зафиксировала около четверти миллиона частных инвесторов, профинансировавших около 30 тыс. стартапов. Правительства развитых стран стараются не оставаться в стороне от этого процесса, пытаясь стимулировать движение «ангелов».
Петер Юнген, германский предприниматель, имеющий связи в правительстве, обеспечил активную господдержку процессу строительства сетей бизнес-ангелов в своей стране. В результате за три года их количество выросло с нуля до 48. «Идея состояла в привлечении людей, обладающих деньгами и деловыми навыками, но не знающих, как ими распорядиться. Люди не становятся „ангелами” естественным образом»,– сказал он в одном из своих интервью. В то же время Энтони Кларк, глава London Business Angels и президент Европейской ассоциации бизнес-ангелов (EBAN), считает коммерческие (рыночные) сети более эффективными, чем дотационные. Они заключают больше сделок, их средняя сумма выше. Содействие, которое государство оказывает молодой индустрии, может быть связано с льготной налоговой политикой. В Великобритании, к примеру, «ангел», осуществивший выход из компании, а через некоторые время реинвестировавший вырученный капитал в новый проект, может рассчитывать на серьезные налоговые вычеты.
Практика частных инвестиций в российском бизнесе только формируется. Поэтому, какой будет российская модель господдержки и приживется ли она вообще, предугадать сложно. До сих пор государство игнорировало саму возможность контакта с этим неформальным инвестиционным миром. Впрочем, последние разговоры о переходе российской экономики к инновационной стратегии развития вселяют осторожный оптимизм. «Политический ветер подул в нашу сторону,– говорит партнер и основатель Московской сети бизнес-ангелов (МСБА) Александр Савинов.– Но я не знаю, как долго это продлится».
Другой основатель МСБА Константин Фокин говорит, что степень развития системы «ангелов» в стране напрямую зависит от предпринимательской культуры населения, его умения генерировать и продавать идеи, интересные инвесторам. «Главное, чего у нас нет,– это устойчивого потока качественных проектов»,– считает он.
Солярии, пластик и куриный помет
Все терпеливо ждут начала мероприятия. Десять человек приехали в Институт фондового рынка и управления в разгар рабочего дня, чтобы представить бизнес-идеи потенциальным инвесторам и, если повезет, привлечь финансирование под свои рисковые проекты. Инвесторов почти вдвое меньше, чем предпринимателей, они угрюмы, молчаливы и явно чувствуют себя не в своей тарелке.
Организатор встречи Дмитрий Княгинин сражается с ноутбуком, упорно не желающим выдавать на экран содержание файла первой презентации. Наконец упрямая машина отступает. Перед публикой появляется докладчик. Присутствующим он предлагает вложиться в уникальное производство органического удобрения из птичьего помета. Участие в «высокодоходном экологическом бизнесе» обойдется инвестору в $1,7 млн. За это он может рассчитывать на 51% акций компании, способной выйти на рентабельность 100% и даже выше.
Следующий проект касается антивандальных облицовочных панелей из пластика, имитирующих камень. Предприниматель подробно рассказывает о потребительских свойствах продукта и даже проверяет прочность демонстрационного образца собственным весом. Исследований рынка нет, зато налажено малосерийное производство. На закупку недостающего оборудования на первом этапе требуется от $300 тыс. до $1 млн.
Примерно к середине третьего выступления о соляриях нового поколения в зале не остается ни одного потенциального частного инвестора. Автор заканчивает свой рассказ в присутствии таких же, как он сам, предпринимателей.
«Привлечение инвесторов – дело трудное, но мы будем его продолжать»,– говорит неунывающий Княгинин. Первая устроенная им презентация состоялась в конце прошлого года, но пришлась на субботу и была малопредставительной. Вторая не собрала желаемого числа инвесторов из-за капризов погоды. Что помешало на сей раз, в погожий четверг, сказать трудно – возможно, издержки организации, а может, темы самих проектов.
Бизнесмен из Ростова-на-Дону Дмитрий Княгинин в свое время занимался производством и торговлей аудиовидеопродукцией. Но потом его карьера приняла довольно неожиданный оборот. Он прошел обучение по программе «Технологический менеджмент» АНХ при правительстве РФ и увлекся идеей посредничества между начинающими предпринимателями и бизнес-ангелами – состоятельными персонами, готовыми инвестировать свои личные деньги в чужой бизнес на ранней стадии. Полтора года назад Княгинин организовал национальную сеть бизнес-ангелов «Частный капитал» (ее задача – отбирать интересные проекты и знакомить с ними частных инвесторов). А недавно перебрался из Ростова-на-Дону в Москву.
Поддержка с неба
В западном мире «ангелы» служат незаменимым источником финансирования начинающих компаний. Такие компании редко могут привлечь банковские кредиты, не обладая ликвидным имуществом для залога. И даже имея хороший стартовый капитал, рискуют не преодолеть «долину смерти» – период острой нехватки оборотных средств на этапе бурного роста. Бизнес-ангелы едва ли ни единственные, кто готов помочь им справиться с этой проблемой.
«Ангелы» появляются на первых этапах финансирования компании. Они вкладывают деньги, профессиональный опыт и деловые связи в надежде разделить с предпринимателем его будущий успех. Как правило, это происходит прежде, чем новорожденный бизнес может заинтересовать институциональных инвесторов – в частности, венчурные фонды.
Бизнес-ангелами когда-то называли богатых спонсоров бродвейских постановок. Из среды американских антрепренеров название перекочевало в венчурную индустрию. В современном понимании бизнес-ангелы – это уже не филантропы, а только частные инвесторы. Наибольшая их активность сегодня приходится на США, Англию, Францию и Германию. Европейская ассоциация бизнес-ангелов EBAN несколько лет назад насчитывала более 125 тыс. активных частных инвесторов. Количество потенциальных – около 1 млн. В Великобритании, где эта культура особенно развита, существует не менее полусотни сетей, объединяющих около 20 тыс. «ангелов».
Одновременно с «Частным капиталом» Княгинина свою сеть бизнес-ангелов основали Александр Савинов и Константин Фокин – выпускники английской бизнес-школы Cranfield (репортаж о ней читайте в СФ №15/2005). «Еще в Британии мы поняли, что эта ниша в России не существует и что она чертовски интересна»,– говорит Савинов. Вместе со своей коллегой опытным финансистом Юлией Романенковой обладатели MBA занялись поиском и предварительной экспертизой предпринимательских проектов – для представления их потенциальным инвесторам. Первоначально база «ангелов» включала около двадцати знакомых и партнеров.
Тематический спектр заявок, проходящих через сеть, неограничен – от систем дорожной навигации до кимберлитовых месторождений. Сейчас идет работа над проектом по созданию утепленного нижнего женского белья. Его доходность оценивается в 45%. Есть проект, связанный с ландшафтным дизайном, где предполагаемая ставка еще выше – 67%. Кстати, распространено убеждение, что деньги «ангелов» идут только в инновационные и очень рискованные предприятия. На самом деле это миф.
При заключении сделки за свои услуги сеть берет комиссию с инвестора в размере 2–7% в зависимости от вложенной суммы. Сегодня деньги «ангелов» привлечены под два проекта. В ближайшее время могут быть проведены еще четыре сделки. «По западной статистике, число проектов, получающих финансирование, колеблется в пределах 5–10%,– говорит Александр Савинов.– То же самое и у нас».
В среднем около трети инвестиций «ангелов» приносит им разочарование, треть имеет умеренный успех и треть превышает ожидания по доходности. Среди ангелов, разумеется, есть более, а есть менее удачливые люди. Почти в любой западной сети найдется инвестор, пустивший не одну сотню тысяч долларов на ветер. Несмотря на это, мало кто из них отказывается инвестировать впредь. Как игроки казино, они продолжают делать новые рискованные ставки.
Портрет ангела
Типичный западный «ангел» – это пенсионер, отработавший на «стройках капитализма» добрых тридцать-сорок лет. Он накопил богатый опыт и достаточный капитал, чтобы частично использовать их в перспективных проектах. Про таких говорят: «Они купили себе работу за собственные деньги». Частные инвестиции – подходящая карьера для второй половины жизни обеспеченного человека.
У нас, в отличие от Запада, «ангелами» становятся люди помоложе – часто до сорока. Это могут быть предприниматели, бизнес которых стабилен, но исчерпал потенциал роста. Сюда же попадают высокооплачиваемые топ-менеджеры крупных компаний. Как правило, они не склонны афишировать свое состояние. Некоторые в силу занятости и нежелания светиться действуют через доверенных лиц (скажем, отправляя их вместо себя на презентации проектов). Константин Фокин выделяет такую категорию частных инвесторов, как зампреды банков – с хорошим образованием и ценным опытом. На своем основном месте они функционеры, а в роли «ангелов» могут погрузиться в реальный бизнес, почувствовать драйв от запуска многообещающего проекта.
В России среди «ангелов» уже встречаются экспаты. «Недавно ко мне обратился менеджер крупной западной компании, работающий в России,– рассказывает Константин Фокин.– Он американец, здесь уже десять лет, хорошо говорит по-русски. Попросил найти ему подходящий проект».
Оценки количества более или менее активных «ангелов» варьируются от тысячи до десятка тысяч в одной только Москве. Но надо иметь в виду, что в сфере частного капитала нет достоверной статистики. К тому же, по мнению исполнительного директора Пермского фонда содействия венчурным инвестициям Андрея Мущинкина, класс бизнес-ангелов в западном их понимании здесь пока не сложился. Другими словами, в нашей стране крайне мало людей: а) занятых сознательным и регулярным поиском проектов для финансирования; б) в дополнение к деньгам использующих на благо молодой компании свои профессиональные навыки и деловые связи.
Потенциальных, или «невинных», «ангелов» тоже никто толком не считал. В столице некоторые оценивают их число в сто и более тысяч. Но даже на Западе эта категория «ангелов» весьма условна. Автор книги «Венчурный бизнес: новые подходы» Кэтрин Кемпбелл пишет: «Удивительно, что воображают себя „ангелами” много людей. Идея финансирования рискованных предприятий кажется привлекательной. Тем не менее, когда настает пора подписывать чек, их руки цепенеют, поскольку им неожиданно приходит в голову, что они могут больше не увидеть своих денег. Очевидно, у предпринимателя есть риск потратить на них время впустую».
Размер инвестиций «ангелов» напрямую зависит от особенностей проекта. Но редкие из них получают больше $0,5–1 млн – суммы, характерной скорее для деятельности венчурных фондов. Представители сетей рекомендуют вести игру с капиталом от $100 тыс., устанавливая при этом нижний порог на уровне $50 тыс. Среди хороших проектов могут быть малобюджетные.
Юлия Романенкова вспоминает, как однажды ее просили найти финансирование под выпуск палочек для чипсов: «Идея пришла молодому человеку в момент, когда он начал целовать руки своей девушке. Ребята ели чипсы. Жирные пальцы и сильный запах специй и картошки мешали романтическому настрою. У нас был чертеж устройства. На начальном этапе потребность в инвестициях оценивалась в $20 тыс. Если бы Lay’s или кто-нибудь еще тогда заинтересовались разработкой, ее можно было бы продать уже совсем по другой цене».
Что посеешь
Самые высокие инвестиционные риски связаны с проектами, созревшими только в головах у предпринимателей. Когда они еще не подкреплены исследованиями, опытными образцами и патентами. «В таких случаях мы между собой говорим „Полный seed!”»,– рассказывает Александр Лазарев, возглавляющий новосибирскую компанию «Бизнес-лаборатория». Словом «seed» принято обозначать самую раннюю – «посевную» – стадию проекта, предшествующую его фактическому запуску (start-up), когда образуется компания и начинается ее работа на рынке.
«Недавно мы нашли проект по производству аппаратов для выделки и обработки меха,– говорит Лазарев.– Очень консервативная область, где мало что изменилось за последние сто лет, кроме химии. Так вот, там нет даже инструментального образца. Зато мы просчитали предполагаемую доходность: $50 тыс. вкладываешь, а через два года $1 млн вынимаешь. Мы этим проектом занимаемся год и уже имеем протокол о намерениях от инвестора».
В процессе привлечения инвестиций многих предпринимателей волнует, чтобы их идеи не «ушли налево». Такой риск действительно существует, особенно если уникальное решение не успело получить патент. «Когда идея интересна и при этом легко копируема, мы просто не включаем ее в общую рассылку по базе. Работаем с инвесторами избирательно»,– говорит Александр Савинов. А Дмитрий Княгинин рекомендует предпринимателям не раскрывать на презентациях суть своего ноу-хау.
Выгодное отличие «ангела» от венчурного фонда или банка – способность быстро и без лишних формальностей решить вопрос о финансировании. Это снимает с предпринимателя головную боль, связанную с бумажной волокитой. Иногда, правда, «ангелы» стараются подстелить побольше соломы на случай падения. По словам Александра Савинова, некоторые даже интересуются залогом реципиента и надеются получить гарантии возврата своих инвестиций, предлагая заключить с ними громоздкое инвестиционное соглашение. Но, как остроумно заметил один американский «ангел», «гарантии едва ли стоят бумаги, на которой они написаны». В большинстве случаев «ангел» может рассчитывать лишь на собственную проницательность.
Важно, чтобы сам предприниматель что-нибудь вложил в свое дело – из личных сбережений и средств, полученных от ближайшего окружения. Подозрительно, если за первыми деньгами автор идеи сразу обращается к внешнему инвестору. История многих компаний начинается с 3F – friends, family and fools (друзей, семьи и дураков). В 1999 году, к примеру, российский предприниматель Давид Ян ходил по знакомым, собирая деньги на запуск амбициозного проекта Cybiko на американском рынке (см. СФ №01/2002). А пятью годами позже помощь друзей позволила создателям инновационной компании A4Vision Артему Юхину и Андрею Климову провести исследование, спроектировать и запатентовать опытный образец, а также отправиться в зарубежное турне на поиски инвестора (см. СФ №39/2004).
Вместе с инвестициями в акционерный капитал предприниматель получает нового совладельца компании, который будет проявлять самый живой интерес к ее работе – включая вопросы операционного управления. Возможно, лично или через представителя «ангел» пожелает принять участие в руководстве фирмой. Так называемый hands-on management широко распространен на Западе. Кэтрин Кемпбелл даже предупреждает, что в лице инвестора молодая компания рискует получить «назойливого идиота, которому просто нечем заняться».
Как правило, «ангел» просит за свои деньги не меньше контрольного пакета в финансируемой компании. Но, по словам Александра Савинова, наши «ангелы» зачастую не представляют, по достижении какого уровня доходности им следует его продавать. С другой стороны, и на Западе «ангелы» далеко не всегда акцентируют внимание на выходе, имея долгосрочные планы.
Мимо кассы
В России много денег и непропорционально мало хороших проектов – это отмечают все, кто хоть как-то связан с инвестиционной сферой. Но проблема еще в том, что генераторы предпринимательских идей часто не понимают языка, принятого в деловом мире. В сетях подателям заявок помогают написать инвестмеморандум или составить бизнес-план. Добиваются, чтобы те четко и без запинки отвечали на вопросы «ангелов». «Мы учим людей, как они должны думать и действовать, чтобы получить инвестиции»,– поясняет Юлия Романенкова.
Ситуацию осложняет засилье сумасшедших и проходимцев, рассчитывающих получить финансирование под самыми нелепыми предлогами. «Недавно передо мной сидел человек, который сначала нес какую-то наукообразную околесицу, но потом сдался и принялся умолять, чтобы ему просто дали денег»,– говорит Александр Савинов.
Представляющий группу «ангелов» E-Trust Максим Каримов за первый же год общения с предпринимательским контингентом испытал своего рода культурный шок (подробнее см. здесь). А Александр Лазарев говорит, что устал слушать про вечные двигатели: «Стратегии развития проектов, которые предлагают ученые, как правило, тупиковые». С недавних пор компания Лазарева сама ведет «раскопки» в недрах институтов, чтобы увеличить поток сделок. «Сейчас у нас в работе 80 проектов, под четыре привлечено финансирование. Но этого, конечно, мало: нужны сотни»,– говорит он.
В вопросах поиска инвестиций начинающих предпринимателей отличает пассивность. «Немногие задумываются, что есть люди, готовые вложить в них деньги,– считает Константин Фокин.– Но „ангелы” могут найтись среди ваших бывших одноклассников, сокурсников, коллег. Успешные бизнесмены вашего региона – тоже потенциальные инвесторы. Иногда, чтобы получить финансирование, нужно просто внимательно посмотреть по сторонам».
|
«Складывается ощущение, что люди вообще ничего не читают»
Валерий ПОКОРНЯК, генеральный директор холдинга «Алтан»: – Проблема поиска направлений, в которые можно вложить свободные средства, возникает повсеместно. В первую очередь для ее решения необходимо повышать бизнес-культуру предпринимателей. Начнем с того, что они должны уметь правильно составлять свои бизнес-заявки и в удобной форме, аргументированно объяснять суть идей. Особенно важно, чтобы предприниматель понимал: нужно не только получить деньги под проект «вечного двигателя», но и вернуть их с прибылью после его реализации.
Я каждый год посещаю различные выставки, куда люди приходят за финансированием своих проектов, и каждый раз эти проекты оставляют желать лучшего. Складывается ощущение, что люди вообще ничего не читают, несмотря на обилие специализированной литературы.
Здесь должен сработать второй закон диалектики: только определенное количество переходит в качество. В 1992 году в Америке была выпущена книга, где были кратко перечислены все венчурные фонды США. По толщине она оказалась как две Библии. Мы должны стремиться к такому же уровню.
Нужно понимать, что просто так «ангелами» не становятся. Нужна подходящая среда. Пока есть возможность вкладываться в нефтяную и газовую отрасли и существует коррупция, обеспечивающая доступ к бюджетным деньгам, бизнес-ангелов можно не ждать. Когда интерес к этим направлениям ослабнет, станет возможно развитие других сфер, в частности сферы услуг, пищевой или легкой промышленности. Сегодня там катастрофически не хватает подъемных средств и туда надо вкладывать и вполне можно ожидать высоких процентов рентабельности. Более того – эти ниши менее рискованны.
Определенные шаги должно сделать и государство. Необходимо, чтобы законодательно были прописаны все правила игры и обеспечена стабильность этой сферы. Конечно, инвесторам надо предоставлять налоговые льготы. Но необходимо еще и создать механизм защиты интересов как бизнес-ангелов, так и предпринимателей. Сегодня есть интересные проекты, но они мало защищены. Любой проект при желании может быть легко позаимствован. Законы по защите интеллектуальной собственности работают отвратительно. На сегодня государство не выполняет своих прямых функций, не обеспечивая возможности судебной защиты прав в сфере интеллектуальной собственности. В большинстве случаев мы имеем «басманное правосудие». |
|
