Люди-невидимки, или Почему российские работодатели не легализуют своих сотрудников

Клининг – одна из тех отраслей сферы услуг, где существует острая потребность в привлечении иностранных рабочих. О том, с какими проблемами сталкивается работодатель, использующий труд гастарбайтеров, рассказывает

Клининг – одна из тех отраслей сферы услуг, где существует острая потребность в привлечении иностранных рабочих. О том, с какими проблемами сталкивается работодатель, использующий труд гастарбайтеров, рассказывает генеральный директор компании «Ронова Клининг» Маргарита Авдеева.

«Ко»: Почему вы решили использовать труд иностранных рабочих? Разве не проще нанимать местных жителей?

Маргарита Авдеева: Наша фирма работает на рынке клининговых услуг уже 10 лет. Когда мы только начинали, то в основном нанимали жителей столицы. Однако после кризиса 1998 года находить москвичей для работы уборщиками стало сложнее. Многие из тех, кто традиционно сотрудничал с нами (в основном малооплачиваемые бюджетники), стали находить себе применение в других сферах. Тогда мы решили привлекать для работы жителей ближнего Подмосковья. Но и этот ручеек вскоре иссяк.

Как ни парадоксально это звучит, конкуренцию нам составили… заводы, которые вновь начали работать. У промышленных предприятий Московской области есть существенное преимущество: они находятся рядом с домами наших потенциальных работников. А тут еще подорожал проезд. Жителям Подмосковья в месяц приходилось тратить порядка $100 только на дорогу, и это при том, что средняя зарплата уборщика – не более $200.

После того как мы лишились кадров из Москвы и ближнего Подмосковья, у нас была иллюзия, что можно найти людей из средней полосы России. Однако выяснилось, что большинству из них работа в Москве просто не нужна: кто-то беспробудно пьет, кто-то неплохо устроился в своем городе. Да и для нас такая рабочая сила выходила много дороже – ведь надо как-то устраивать работников в общежития, оплачивать дорогу и т.п. Значит, их зарплата составит уже не 6000 руб., а 9000. С такими ставками нам будет очень сложно заключать договоры с клиентами.

В свою очередь, наши иностранные рабочие сами оплачивают себе дорогу и находят жилье. Так что мы просто вынуждены использовать труд гастарбайтеров. В этом смысле Россия отнюдь не уникальна – нигде в мире местное население не идет в уборщики. Единственное наше отличие в том, что российская законодательная база совершенно не работает и фактически толкает работодателя на использование нелегальных схем.

«Ко»: Но ведь в Москве много людей, которые месяцами ищут работу с зарплатой $200. Например, сотрудники НИИ, которым очень сложно куда-либо устроиться из-за возраста.

М.А.: Те люди, о которых вы говорите, очень редко приходят к нам. Не забывайте, что работа уборщика крайне непрестижна. Небогатые москвичи скорее устроятся распространителями газет, курьерами или расклейщиками объявлений, чем пойдут мыть торговые центры. К тому же работа у нас достаточно тяжелая, и людям в возрасте она физически не подойдет.

«Ко»: Как вы находите работников из ближнего зарубежья?

М.А.: Будущие работники, как правило, сами нас находят. Мы даем рекламу в газетах, да и кадровые агентства про нас знают. Но наиболее действенным оказался самый примитивный метод – о нас узнают от соотечественников, которые уже устроились на работу, через этнические общины. В среднем в офис каждый день приходят от 50 до 100 человек, желающих получить место. Если у нас нет срочного контракта и мы не можем предоставить им работу немедленно, то мы вносим их в базу данных и связываемся при необходимости. Так что для нас не составляет труда в течение нескольких дней подобрать штат для уборки торгового центра, например.

«Ко»: Существуют ли какие-либо требования к будущему работнику?

М.А.: Что касается требований к сотрудникам, то сегодня, к сожалению, они сильно занижены. Во многом из-за того, что спрос на уборщиков сильно превышает предложения. Посмотрите на двери любого магазина. Кто требуется? Грузчик, кассир, уборщик. А вот рычагов, которые могли бы заставить их хорошо работать или не менять место работы хотя бы в течение нескольких месяцев, практически нет. Это одна из проблем, с которыми сталкиваются предприятия, привлекающие мигрантов. Единственная мотивация – это зарплата. Но почти везде ставка уборщика одинаковая – 6000 руб. Так что ничто не держит их на месте. Если работнику что-то не понравится – буквально на следующий день он будет в соседнем магазине.

Вот характерный случай. Мы должны были заключить контракт с руководством аэропорта Внуково. Несколько раз подписание документа срывалось. Одной из причин был бунт уборщиков, которые в случае подписания контракта попадали под жесткий контроль менеджеров нашей компании. Больше того: многие из них, возможно, были бы уволены за несоответствие нашим стандартам. Может быть, со стороны это выглядит странно, однако руководство аэропорта пошло на поводу у персонала, контракт тогда мы так и не подписали.

«Ко»: Процедура официального оформления иностранного работника очень сложна и требует серьезных расходов. Поэтому большинство работодателей предпочитают ее вовсе не начинать и держать рабочих на нелегальном положении. Как вы решаете эту проблему?

М.А.: К сожалению, существующая сегодня система легализации иностранной рабочей силы не рассчитана на работников, которые часто меняют рабочие места. Официальное оформление – для персонала высшего и среднего звена, для людей, которые приезжают сюда надолго. В этом случае работодатель заключает долгосрочный контракт, платит госпошлину, предоставляет необходимые документы – и человек приступает к работе.

В нашей ситуации все по-другому. Большинство работников задерживаются на одном месте максимум несколько месяцев, а это значит, что нам придется проходить процедуру оформления на одну и ту же вакансию три-четыре раза в год. Стоимость оформления (порядка $300) закладывается в контракт с нашим будущим клиентом, а следовательно, труд каждого уборщика будет стоить уже не $200 в месяц, а много дороже. Законодательство просто не предусматривает возможностей массового привлечения иностранной рабочей силы. Поэтому система и не работает.

Кира Ремнева